Загрузка...
Иногда мы считаем, что ужасы и мистика происходят только в кино и на страницах книг. Уверены, что в современном мире наука победила, и жуткие истории о потустороннем являются продуктом примитивных людей, живущих в дикой природе, окруженной опасностями и хищниками. Времена меняются, но что-то существует во мраке. Наука бессильна изменить это. Недавно, просматривая новости в одной из социальных сетей, я заметил, что ко мне в личные сообщения обратилась незнакомая девушка со следующими словами:
Здравствуйте, Сергей. Я слышал, что вы специализируетесь на создании жутких историй. Я хотел бы поделиться с вами некоторыми ужасными моментами из моего детства — это все настоящие события, которые произошли со мной. Возможно, вам будут интересны мои рассказы… А для меня будет полезно излить душу. Я еще никому не рассказывал о том, что происходило в том доме, где я провел свое детство и юность. Я понимаю, что не многие верят в такие вещи… Даже люди, которые жили или живут в том доме, молчат или притворяются, что ничего не происходит.
Позже она отправила мне несколько файлов и попросила, чтобы я не указывал имени и названия города, где она живет. Мы еще немного побеседовали, а затем я приступил к изучению присланных документов. Они были совершенно разрозненными и иногда очень короткими рассказами. Просмотрев их, я решил объединить их в один.
Содержание
Первый рассказ называется «О доме».
Мне нужно рассказать о нашем доме и прилегающей территории. Мы жили в обычном девятиэтажном здании, которых много на нашей огромной родине. Наш дом стоял на границе с частным сектором. В этом районе еще было построено четыре многоквартирных дома, но они находились в другой части. С одной стороны наших зданий были небольшие домики с огородами, разных размеров, а с другой стороны располагалась стандартная детская площадка: качели, карусель, горка, песочница. После площадки начиналась пустошь.
Это уникальное место, пустырь, сам по себе, представляет большой интерес. Если подняться по лестнице и заглянуть в окно, вы можете увидеть впечатляющую картину. Его земная поверхность волнистая, словно застывшие волны. Длинные полосы неровной земли чередуются с плоской и ровной поверхностью. Дикие травы, такие как полынь и цикорий, создают магическое ощущение водной поверхности своими синими и перламутрово-серыми цветами. Летом, гуляя по этому месту, мы часто натыкаемся на интересные грибные полянки — это так называемые ведьминские круги. Мы проводим там вечера девичьими посиделками, хороним в них майских жуков и шмелей, создавая им маленькие стеклянные гробницы из осколков бутылок. Мы собираем бабочек в коробочки, а затем выпускаем их вместе на волю. Захватывающе наблюдать, как они поднимаются вместе из таких полянок.
В нашем распоряжении появился новенький дом, где мы с семьей оселились, когда мне было всего несколько месяцев. Мои родители были безмерно счастливы, так как отец получил там квартиру. На тот момент, когда мы переехали, в доме уже проживали жильцы около четырех лет после его постройки. Этот дом был девятиэтажным со своими длинными коридорами, пол которых украшали свежепокрашенные доски, а стены состояли из толстого белого кирпича, за которыми размещались двери к множеству квартир. Лестницы из бетона со деревянными перилами располагались между этажами. Этот дом выглядел как два соединенных вместе здания. Первое было длинным, а второе — коротким. Между ними было большое прямоугольное помещение, в котором находилось два лифта, окна и дверь, ведущая к подъездной лестнице. Это место мы называли большим коридором. В длинном крыле находилось соответственно больше квартир, поэтому его именовали просто — длинный коридор. Он заканчивался пожарной лестницей, мусоропроводной шахтой и окном. А в крыле с минимальным количеством квартир — коротком коридоре, на конце находилась такая же шахта и окно.
Первые годы пребывания в этом месте, по словам родителей, прошли замечательно. Все жители были дружными соседями, ходили друг к другу в гости и знали друг друга. Я с легкостью вспоминаю те времена, когда двери не закрывались на замок, и можно было зайти к кому-то, постучав и открыв дверь. Это было нормально. Дети, которые жили здесь, часто проводили время в коридорах, организовывали игры и даже строили домики из имеющихся материалов.
Однако внезапно все начало меняться. Окна в больших коридорах и на лестнице стали закладывать кирпичами. Это создавало впечатление, будто кто-то или что-то могло проникнуть внутрь через эти окна. Возникали частые неприятности, которые казались необъяснимыми: проблемы со светом, с водой, лифты по одному выходили из строя. Независимо от количества вызовов мастеров и качества выполненных ремонтных работ, все ломалось быстро и становилось непригодным к использованию.
В Советском Союзе отсутствовала загадочность. Никого не интересовало, что на давно заброшенном и разрушающемся кладбище, созданным заключенными (по рассказам соседской женщины, которая переехала туда одной из первых), появился — дом. Вместо наклоненных крестов и поверженных памятников была построена асфальтированная дорога. Ржавые ограды могил были заменены бетонированными дворами. Несмотря на частые посадки деревьев, ни одно из них не смогло прижиться. Только одна береза, и то искривленная и свернутая, смогла вырасти, отклонившись от здания. Будто рядом с ним — ей не хотелось расти.
Запись вторая. «Милейший…»
Наша семья обитала на пятом этаже в составе мамы, папы, меня и моего младшего братика. Родился он спустя год после нашего переезда. С самого детства малыш страдал лунатизмом, что мешало его спокойному сну. Часто, просыпаясь в середине ночи от скрипа половиц и шороха шагов, я поднималась, находила его и тихо укладывала спать. Я очень любила своего Коленьку, и мне становилось страшно, когда он вдруг начинал бояться чего-то.
Первый случай, который вызвал ступор и глубокую тревогу, произошел, когда моему младшему брату исполнилось пять лет. В одну из ночей он проснулся, крича, и мама прибежала к нему.
Коля все время повторял плачущим голосом:
— Я слышу дяденьку, он стоит там, в комнате…
Он указывал пальчиком на дверь в комнату и утверждал, что там находится какой-то мужчина, шепчущий что-то. Мама включила свет и сказала:
Взгляни, здесь никого нет… Я прошагала по комнате, заглядывая в каждый угол, улыбалась и уверяла себя, что все это всего лишь сон. Затем я села на кровать рядом с братом, пока он не заснул. А я лежу и ощущаю тот страх, который успел передать мне Коля, и тихо говорю:
— Мааам, мне тоже страшно…
— Ой, давай не придумывай, я Колю почти успокоила… и ты здесь еще… — тихо произнесла мама, уходя. Она погасила свет и закрыла дверь.
Комната погрузилась во тьму… Из-за закрытой двери доносятся приглушенные голоса родителей. Я смотрю на дверь — она выглядит такой черной, словно не наша, а некая потусторонняя. И, несмотря на то, что за ней пробивается свет по краям, становится еще более пугающе.
Во мраке исчезающего сознания смутно слышу, что у меня под постелью – кто-то жалуется. В горле застряла паника, сжимая его холодными пальцами, захотелось прыгнуть, но ничем не смогла пошевелиться. Только слышала – что, под моей кроватью, по пыльному деревянному полу кто-то шуршит, и жалуется, жалуется… Со всей силой пыталась закричать, но получался только хрип. Помню свое недоумение, визжать и кричать, девочки умеют, а тут такое… И вдруг, у меня получилось… мой крик разорвал тишину!. Мама, широко открывая дверь, ворвалась в комнату. Братик, естественно проснулся и мы настоятельно отказались спать одни. Заснули все вместе в родительской спальне. Позже, братик засыпал только если очень плотно укутывался в одеяло, оставляя только место для носа. Долго. До подросткового возраста видела, как он создает кокон из одеяла, оставляя место для дыхания.
Я слышала о существовании сонного паралича. И, да, в более зрелом возрасте я объяснила, что со мной произошло именно из-за этого. Но остались еще некоторые вещи, которые следует учесть, когда рассказываешь о последовательности событий.
Вот третья история «Чернее темноты».
Еще один запоминающийся случай произошел в холодный зимний вечер. У нас был чёрно-белый телевизор, который не показывал большинство каналов. А у моей ровесницы соседки был цветной телевизор Samsung с ярким экраном, который притягивал живыми красками. Я часто ходила к ней смотреть диснеевские мультфильмы. И в этот раз это было не исключением.
На тот период, нам было примерно шесть или семь лет, точно не помню. К примечанию, она проживала на втором этаже. От соседки она вышла уже в половине восьмого. Поскольку была зима, уже значительно потемнело, и на улицах уже зажглись фонари. Каждый раз, выходя из ее квартиры после веселых мультфильмов и теплого света, я лишь думала о том, чтобы на лестнице и в большом коридоре горел свет и можно было бы добраться до своей квартиры без лишних тревог.
В доме, в это время, очень часто, и даже слишком часто, возникали проблемы с освещением. Иногда весь дом сидел без света на протяжении нескольких часов. Жители как в длинном, так и в коротком крыле стремились хотя бы одну лампочку там сохранить. А вот в большом коридоре и на лестнице уже не могли быть внимательными.
«Гады выкручивают лампочки» — говорила мама. Вот шла я по освещенному короткому коридору и думала: «Выкрутили гады лампочки… или не выкрутили…»
А подняться на свой этаж на подъемнике?- опросите вы. Ооо…это приключение! Подъемники- это совсем особая история. Они — могли не прибыть совсем, или прибыть с непонятными личностями внутри. А могли прибыть, впустить тебя в себя, и выпустить совсем не на том эта же. Причем, оба, страдали одними и теми же неисправностями. Поэтому, дети нашего жилого дома, да и я в этом числе, выбирали наименьшее зло — лестницу. Выйдя в большой коридор а потом на лестницу, я радовалась. На этом этаже — свет был. Посмотрела вверх, есть ли свет на несколько этажей выше… Горел — ярко и обнадеживающе. Но, чем выше я поднималась, тем сильнее меня наполняло непонятное волнение. Что-то внутри резко сжалось а взгляд, сам по себе, устремился на уровень ниже. Я не могла поверить своим глазам! Лампочка на втором уровне заморгала. И тут же… с треском разлетелась лампочка на третьем.
Крик, застрявший комом ледяного страха, заставил меня пожелать остановиться, захотелось не двигаться и спрятаться. На этажах выше отсутствовало освещение, и темнота, окружившая меня, навевала неприятные предчувствия. Мои коленки подкосились, словно сломавшиеся пружинки в них, и ужас овладел мной, представившись возможностью остаться здесь в таком состоянии. Однако я собралась с духом и начала подниматься на трясущихся ногах, стремясь добраться до дома, где находились моя мама, папа и брат. Я перегнулась через перила и взглянула вверх, заметив слабый свет на седьмом или восьмом этаже. Он, будучи таким далеким, все же пробудил во мне некоторую смелость. Удерживаясь одной рукой за перила, я повторяла себе: «Все в порядке, это всего лишь темнота». Окна на лестницах часто заколачивали или закрашивали. Некоторые проемы на этажах были заложены кирпичами. С годами эта же процедура была проведена со всеми окнами.
Я так недовольная собой была тогда, что надела новенькие туфельки. Хотела я показать подружке эти красотки — маленькие, но с тонким каблучком. А туфельки то цокали! Ох, как громко они цокали… Маленькие лучи света с улицы помогали различить ступеньки под ногами. Я то ускорялась, от страха, то замедлялась, идя на цыпочках и почему-то стараясь не дышать громко, прошла третий и четвертый этажи. Не встретила я ни одного соседа или соседку, занимающихся своими делами. Наконец, я добралась до своего родного пятого этажа. «Вот, скоро все кончится, скоро я буду дома!» — думала я. Я поспешила открыть дверь в большой коридор и вошла в него. Здесь тоже не было освещения, так что я двигалась, касаясь стены влажными руками, в сторону квартиры.И внезапно мой пульс участился — из другого конца темной комнаты раздались скрипы половиц.
Я почувствовала, как прохладный пот стекает по спине. Однако, внезапно замерев, я услышала какой-то приглушенный хрип.
Показалось, что его дыхание остановилось, и он тяжело дышал, как будто через соломинку — с присвистом.
Сквозь тьму, окружающую комнату, я разглядела силуэт — он двигался ко мне и был абсолютно беззвучным.
Казалось, он был еще темнее самой темноты — сплошная непроглядная чернота. Высокий, почти на потолок.
Он приближался быстро, плавно, темный и громадный. А я стояла, дрожащими от ужаса руками держась за стену, не в силах двинуться, ощущая, как мое тело становится платяным и слабым.
Сначала я подумала, что это мужчина, возможно, сосед…. Потом, подумав, что это тот самый мужчина, который приходит к моему брату, я почти упала на пол.
А когда сущность прошла сквозь меня, окончательно обобрав меня ледяным дыханием, смешанным с запахом гниющего мяса, я изо всех сил закричала от ужаса! На всю комнату! На всю лестницу! По всему дому!
Внезапно, в дверях нашей квартиры появилась трещина света, и высунулась голова мамы. Я с трудом поднялась и побежала к ней, крича и плача. Возвращение в теплый свет нашего дома наполнило меня облегчением. Когда я вбежала в квартиру, слезы радости текли у меня просто потоком от того, что я наконец-то вернулась домой. Мама не сразу смогла успокоить меня, и только по моим бессвязным объяснениям поняла, что я испугалась темноты.
Самое интересное, что это событие не отбило у меня желания ходить в гости к подруге. Я продолжала ходить. Иногда возвращалась в темноте, но больше не вспоминала про этот случай. Иногда задумываюсь об этом… Возможно, гибкий детский мозг оберегал мою психику таким способом…
За окном уже начиналось холодное утро. На письменном столе осталась стоять не до конца выпитая чашка кофе. Горечь поднялась мне в горло. «Да, уж… ужас… во всей его священной красе.» — подумала я про себя, поднялась и, пошатываясь, направилась к кровати.
Запись четвертая «Игры. Бабулька.»
Хочется отдельно рассказать о наших развлечениях в коридорах. Естественно, мы, как и все дети, играли на улице и вокруг дома. Мы исследовали все возможные и недоступные места в нашем районе: овраги, речки, пруды — все это было в изобилии. Но как только наступал холодный сезон, наши игры переезжали внутрь дома. У нас была пожарная лестница в конце длинного коридора, по которой мы могли бегать вокруг всего здания. Мы могли подняться на другой этаж и, если не хотели, чтобы нас нашли, убежать в другое крыло, залезть на пожарную лестницу и выбраться в любую другую часть здания. «Салки» и «Казаки — разбойники» были одними из самых популярных игр.
И как только стемнело, мы играли в прятки в темноте. Мы ограничивались двумя или тремя этажами и выбирали самые темные комнаты, где в этот раз не было света.
Помню, когда мы были маленькими детьми, старшие ребята не хотели включать нас в свою игру. Они говорили, что мы слишком маленькие. Но мы придумали свою собственную игру. Она была простая, но очень страшная. Мы, пятеро друзей, стояли в цепочке, держась за руки, и отправлялись в длинный темный коридор. Мы оставляли дверь немного приоткрытой, чтобы свет проникал из освещенного коридора, и медленно шли в сторону лифтов, которые находились в еще большем затемнении. По пути мы шептали: «Мы не боимся ничего, мы не боимся ничего» — все время повторяли это. Нам нужно было дойти до определенного места и настоять там некоторое время, дрожа от страха и преодолевая его. Тот, кто мог выдержать дольше, становился победителем. Часто кто-то не мог выдержать и снова бежал обратно к свету. И знаете, Сергей, казалось, что когда мы выходили из того уголка, мы становились совсем другими.
Рассказывая о всех этих играх, вспоминаю еще об одной. Никто не помнит, кто придумал эту игру и как она попала к нам, но сама идея игры заключается в том, чтобы напугать людей. Ведущим игры является человек, который полностью понимает суть игры. Чтобы начать игру, вы договариваетесь с кем-то о том, что он будет пугать других. Он залазит под кровать так, чтобы снаружи оставались только его ноги, до колен. Он ложится на живот. На видимую часть его ног надевается куртка, в которую засовываются мягкие игрушки и другие предметы, чтобы создать иллюзию присутствия человека. На рукава куртки надеваются варежки или перчатки, а ступни завязываются платком. Под него также что-то кладется, чтобы создать видимость головы.
Потом, в комнату, где основной свет был выключен и остался только слабый светильник, вводили одного пугаемого. Игрока сажали на кровать над «бабулькой». Ведущий объяснял, что эта кровать — это поезд, под которым оказалась бедная бабка. У нее все очень плохо, но нам нужно узнать ее имя. Предлагайте разные имена, и если угадаете, она немного пошевелится.» А с одним человеком в куртке предварительно согласовывали не имя, а количество имен. В среднем, после произнесения седьмого или восьмого имени, пугаемый резко сгибал ноги. Пугаемый испуган, а пугающие радовались, что успешно напугали.
Все шло хорошо, пока не произошло одного момента. В гостях у соседей на седьмом этаже мы отмечали день рождения. Взрослые находились на кухне, а дети – в комнате. Всем ребятам тогда было приблизительно от восьми до десяти лет. Мы вспомнили об этой игре и решили, что таким образом можно испугать и взрослых.
Все было готово. Первым, кто решил испугаться, был дядя Гриша. Здоровый и активный мужчина, он всегда был рад поиграть с детьми. Когда он догадался до седьмого имени и ноги манекена бабушки резко поднялись, дядя Гриша испугался. Очень сильно. Никто не ожидал такой реакции от него. Он резко содрогнулся, вскрикнул и забрался ногами на кровать. Мы все услышали треск, когда кровать сломалась.
Мальчик, который играл роль бабушки, ни слова не сказал. Он застучал ногами по полу из дерева, издавая предсмертные судороги, и вскоре затих. Немой крик застрял у него в горле. Сначала дядя Гриша ничего не понял. Он слез с кровати и увидел, что у нас испуганные и замершие лица. Он спросил, что произошло. А мы все одновременно пытались ему объяснить, что там мальчик и его нужно спасти.
Вызвали скорую помощь. Она сделала все, что в ее силах, но помочь не смогла. У мальчика от кровати сломало шею. После этого мы больше никогда не играли в ту игру. Никто даже не упоминал о ней. Но все помнили. Это стало началом конца. Детство для всех нас ушло навсегда — в тот далекий мир, откуда нет возвращения.
Дни стали серыми и однообразными. Наш дом слышал разговоры людей и дышал сквозняком через проемы дверей. Будет еще много хорошего и плохого в жизни.
В нашем доме еще не раз пройдут люди с поминальными венками и организуют длинные похоронные процессии, шагая ватными ногами за гробами своих близких. Их глаза будут полны слез. Теперь только мемориальная плита на земле будет напоминать о том, что мы любим и помним, и сожалеем.
Запись под номером тринадцать «Квартира номер тринадцать».
В эту квартиру переехала молодая пара с ребенком. С ними мы познакомились и сразу подружились. Они были очень позитивными и радостными людьми. Муж всегда был веселым, жена красивая и немного застенчивая, а дочка — настоящий ангелочек в три года.
Однажды, в одну из глубоких ночей, мы услышали стук в дверь и крики о помощи. Как оказалось, это была наша новая соседка. Она была взволнованной и вместе с запуганной дочкой, которую она сжимала за руку.
Мы, с братом, сразу выскочили из своей комнаты, чтобы понять, что происходит. Но нам быстро приказали идти спать. После того, что мы увидели и услышали, спать совсем не хотелось.
Когда мама ушла из комнаты, мы тихонько вышли в коридор и стали слушать разговор. И вот, я расскажу, что мы услышали от соседки:
«Мой муж был на работе. Меня разбудила моя дочка Анечка, сказав: ‘Мама, проснись! В моей комнате пахнет странно’.»
Я взвыла, словно меня ужалил насекомое. Размышляя наполовину во сне «вдруг это проводка!» Дом был проклят постоянными неполадками. Мы бросились в комнату. Действительно, там был запах. Однако это не был запах проводки. Нет, это был запах затхлого пота, смешанного с гнилой картошкой. И звуки… словно кто-то жадно пожирал пищу, с влажными хлюпаниями. И голос — недовольный. Соседка вновь прорыдала, обнимая свою дочь. Мои родители оставили их переночевать у нас.
К утру приехал муж Ирины (так звали соседку). Они долго не хотели входить в квартиру. А когда наконец решились, они увидели, что ничего не изменилось. Все те же обои, те же фотографии в деревянных рамках. Все оставалось по-прежнему, не было ни малейшего намека на чужое присутствие. В коридоре и детской горел свет — включенный посреди ночи. Все было на своих местах: скомканное одеяло на полу, разбросанные игрушки. И не было ни малейшего запаха.
Ничего иного не случилось и в то время когда супруг находился дома. Ирина, посетила нас для чаепития и сообщила, что когда муж уходил на работу, она слышала шум и необычные звуки. Она уже не упоминала запаха. Моя мать успокоила ее, сказав:
— Возможно, это мыши или крысы. У нас деревянные полы, для грызунов это настоящий рай между полом и бетоном. Тем более, это первый этаж.
Казалось, такие объяснения не слишком удовлетворяли соседку. Но она уходила от нас в более-менее спокойном состоянии.
Мой муж работал в слесарном цеху, чередуя сутки на работе с двумя днями отдыха. Вскоре случилось снова, и в одну из ночей, когда муж был на смене. Мама и дочь поужинали вместе, затем улеглись в одной комнате, чтобы посмотреть сериал и мирно уснули.
Вошедшая в комнату, Ирина остолбенела от страха. Ее Анечка стояла у дальней стены. Через пропитанные готовящимся кошмаром обои начало пробиваться искаженное яростью лицо. Холодный ужас сковал ее тело. Рычание, напоминающее горловое пение, стало еще громче. Стена показалась вздутой. Влажные обои начали вспухать от накопившейся в них влаги. Лицо приняло жуткую гримасу, и Аня стала погружаться в жидкую стену. Оцепенение разорвалось. Ирина бросилась к дочери и ухватилась за нее — только за верхние фаланги пальцев. Резкий свист прозвучал, и девочка начала поглощаться стеной вместе с Ириной. Она не смогла удержать ее, пальцы выскользнули, и женщина ударилась о кирпичную стену с полной силы. Дочка исчезла прямо в стене. Не чувствуя боли, Ирина начала бить стену, раскалывая кулаки до кровавых ран.
Муж, по возвращении с работы, увидел Ирину, сидящую в комнате дочери. Ее взгляд был направлен в стену, полностью лишенный разума. И она рассказывала все это своему ошарашенному мужу, повторяя его снова и снова. Дочери не было дома. На стене были размазанные следы крови. Затем ее увезли в психиатрическую больницу. Мы видели, как ее забирали, и я слышала, как тетя Ирина все время повторяла: «В стене, в стене…». Дочку искала полиция. Они бегали по этажам, опрашивали и допрашивали всех. Волонтеры местной социальной службы искали ее, но так и не нашли ни через неделю, ни через месяц. Муж Ирины вскоре уехал на Север, так сказал дядя Леша, местный дворник. Он решил уйти от боли, печальных воспоминаний и от самого себя. И так и исчез.
Это был один из самых странных случаев исчезновения в нашем доме. За все годы у нас пропало и погибло около восьми детей. Среди взрослых также было много случаев самоубийств. Теперь уже невозможно вспомнить всех. Бывало, что в год умирало по пять человек. И никого это не тревожило, как и сейчас.
Веришь ли ты, Сергей, к шестнадцати годам я уже привыкла к тому, что происходит такое, и смерть всегда находится рядом.
Однажды, в теплый солнечный день, мы сидели за обеденным столом в компании с тетей, которая приехали забрать нас в деревню на летние каникулы, когда мимо окна пронеслось что-то быстрое. С глухим стуком это что-то упало на землю. Мы с моим братом решили заглянуть в соседнюю комнату, чтобы узнать, что же там упало. Спустившись, мы увидели желтое тело женщины в домашнем халате, которое кажется разорвалось при падении. Но это совсем не смутило нас — мы спокойно вернулись к нашему обеду и продолжили его доедать. Взрослые были сильно испуганы и начали выяснять у нас, что произошло. Мы же просто и спокойно ответили: «Да, просто женщина упала». Они не захотели подходить к окнам и спокойно собрали вещи, отправившись в деревню.
Иногда самоубийцы выбирали наш подъезд и падали с девятого этажа на крышу первого. Возможно, именно поэтому случай с женщиной, выпавшей в непривычном месте, оставил такой яркий след в памяти. Мне кажется, что дом «взял свое». Или, возможно, это было именно то место, которое «запомнилось» дому.
После получения двух дополнительных писем, мысли в голове запутались, словно клубок старых нитей. Голос разума, блуждающий в подсознании, пытался найти хоть какое-то логическое объяснение написанному. Но все усилия оказались напрасными.
Ни один автор не сумеет передать те ужасные события, которые порой подкидывает сама жизнь.
Весь следующий день я провел, занимаясь поисками информации об этом доме. Однако, кроме того, что его строили местные рабочие, я ничего не обнаружил.
Позже, прочитав разные сообщения на форумах данного городка (не буду указывать адреса и название города по вышеизложенным причинам), мне удалось выяснить, что строительство этого страшного дома было связано с необычными происшествиями. Трое заключенных исчезли бесследно. Они были объявлены в розыск, но так и не были найдены.
Тем не менее, странные происшествия при строительстве продолжали происходить. Например, когда шли работы по прокладке электропроводки в выключенном доме, случилось нечто ужасное: электрика убило от электрического разряда напряжением в тысячу вольт. Не понятно, что это было — случайность или злой умысел кого-то другого. Честно говоря, я не особо стремлюсь выяснять это.
Позднее, мне пришло еще одно короткое письмо. И я решил добавить его в этот рассказ. Вот его содержание:
Последняя запись.
Вчера я приезжала в гости к своим родителям, чтобы окунуться в атмосферу детства, так сказать. И после этого почувствовала настойчивое желание написать небольшое послесловие к своей истории.
Дом, в котором все это происходит, все еще стоит. Люди живут в нем. Он кого-то трогает, а кого-то нет. Именно там живут мои родители. Мама не хочет переезжать, и папа тоже. Они уже привыкли к этому месту. Мой брат, который давно уже стал взрослым, давно уехал от них и устроился самостоятельно.
Так получилось, что за свою жизнь мне приходилось часто менять место жительства. Я переехала не менее пяти раз, соответственно, сменив несколько квартир и домов. Ни в одном из них, даже в самом неблагополучном районе нашего города, рядом с действующим кладбищем, я не ощущала такой атмосферы страха, как в доме, где я выросла. Родители, в особо трудные моменты жизни, предлагали мне пожить с ними, но я всегда отказывалась. Несколько раз слышала разговоры о том, что наше здание собираются снести из-за трещины в подвале, но пока дело не доходило до действий. Наш дом — прочный. Иногда, просматривая новостную ленту, посвященную событиям в городе, я натыкаюсь на новость о очередной странной смерти. И часто вижу название нашей улицы и номер нашего дома. Сейчас в нем смерти происходят реже — примерно раз в год. Но и это много. Никто не говорит об этом или не задумывается. Наш дом еще заберет свое.
